Чтобы не поддаваться панике, я собираю уже какую неделю воспоминания современников об эпидемии Холеры 1830-31 годов. Не только Пушкиным единым (который вообще об этом пишет мало). Интересно, что в записках тех лет не столько паника и кликушество, сколько антропологические наблюдения. Вот некоторые выписки, из писем Фериднанда Кристина графине Бобринской из холерной Москвы. Что-то конспективно.
5 сентября
Письмо посвящено тому как Москва встречает-провожает вел. кн. Михаила. Только а самом конце:
"Нас чрезмерно пугают холерой: каждые сутки умирают в Астрахани по 50 человек, а по 30 в Саратове."
11 сентября
В городе паника и переполох все письмо об этом.
"У нас большой переполох разошелся слух что в разных частях города мрут от холеры. Вы знаете как быстро распространяются худые известия и с каким легковерием принимаются."
"В Москве все принимают предосторожности. Чесноку нельзя больше найти в Москве. Последние гранцы продаются по 40 руб(!). Дёготь, хлористая известь, камфора и мускус от палат до хижин распространяют свой запах по всей Москве".
"Многие уезжают в Смоленск и Петербург. Москва пустеет."
"Князь Николай Меньшиков, в какие-нибудь четыре часа уже добыл себе восемь тысяч рублей, взял подорожную, объездил всех приятелей уговаривая последовать его примеру, и ускакал из Москвы. С прошлой недели подражателей ему нашлось немало, теперь из-за всех застав тянутся экипажи и толпы простого люда."
"Другие, как например Волковы и Леонтьевы, заперлись у себя в домах обеспечив себя закупкой съестных припасов, и живут как в осаждённой крепости."
"У иных предосторожности до излишества. Две старые барыни заперлись и с течении суток выпили три бутылки дегтярный воды от чего с ними сделалась страшная рвота, которую они приняли за холеру и начали кричать в окно, чтобы их спасли, и разумеется, никого не докричались."
"Купцы и простолюдины не выходили из дому иначе как держа платок под носом."
"Каждый спешил закупить себе припасов на случай запечатания домов , поскольку распространился слух, что полиция закроет все частные дома подобно домам казенным."
2 октября.
"Со вчерашнего дня Москва заперта , в течении 12 дней ее покинуто 60 тысяч человек."
"Вы подумаете что народу много умирает? Вовсе нет и даже есть много врачей уверяющих, что болезнь не прилипчива, что в это время года всегда бывает много случаев смерти от воспаления, и в нынешнем году вовсе не больше прежних лет, и что в этих воспалениях нет ничего заразительного. Но вот уже три дня как сомневаться в заразитеьности не подобает, и врачи не уверенные в ней больше не в моде. Все кричат о страшной опасности. Те, кто прежде всех забил тревогу, не хотят отсутпаться от слов своих."
"Я не осуждаю тех, которые говеют как на страстной неделе <...> но никого не принимать иначе , как предварительно не окурив посетителя в трех комнатах сряду, не допускать к себе слугу, не обрызгав его предварительно уксусом или дегтярной водою, как будто зараза повсюду; запираться и вешать у своих дверей огромные висячие замки с тем, чтобы никто и не под каким предлогом не вошел, - это значит не иметь более ни родных ни друзей, для сохранения собственной драгоценной особы жертвовать всеми привязанностями. Мне жаль таких людей, их действия тяготят мне душу. Надобно страшно любить жизнь, чтобы сберегать ее такою ценою."
"Город оцеплен , но не так чтобы нельзя было пробраться через заставу, потому что за деньги можно и выйти и выйти."
Тяжелее всех экипажам которых не пропускают. Мера приводит всех в раздражение.
31 октября
В Москву введены войска. На улицах пусто, только повозки обмазанные дёгтем .
14 ноября
"Получено приказание класть хлоровую известь во все без исключения товары находящееся в Москве. Купцы не знают как им быть. Эти почтенные люди заявляют, что больнице содержится почти исключительно на их пожертвования ( как оно есть на самом деле) , и просят, чтобы их не доводили до неминуемого разорения. У одного готовы были цибики с чаем разрезать и обработать хлором."
"У князя Черкасского по вылезли волосы от мытья головы хлоровой водою. Испугавшись, он стал натираться маслом по утру и вечеру, поры на коже закрылись, и теперь у него страшная лихорадка. В одном мне знакомом хорошем доме изгнана из употребления чистая вода и вместо нее пьют только легкий отвар хамомиллы."
2 декабря
"Один врач сделал опыты, после которых невозможно сомневаться на чьей стороне правда. Он ложился на постель умершего, садился в ванну после того, как из неё вынули мёртвое тело, тер себе грудь холодным потом с умиравших. И остался невредим. Все это делось присутствие 20 врачей и засвидетельствовано ими." <Но кордоны всё-таки не снимаются.>
5 декабря
"Из Петербурге пришло известие открыть Москву с завтрашнего дня."
